– Не сомневаюсь.

– А этот… э-э… мистер Дженкинс когда-нибудь перестанет быть ограниченным?

– Это очень ограниченная и ограничивающая мысль, Прогиноскес, – сурово сказал Мевурах. – Ты меня удивляешь.

Вот теперь херувим и вправду устыдился. Он зажмурил глаза и заслонился крыльями, оставив открытыми лишь три ока, смотревших на Мевураха, на Мег и на распростертого на земле мистера Дженкинса.

Мевурах обернулся к Мег:

– Дитя мое, я тобой чрезвычайно доволен.

Мег покраснела:

– Наверное, надо как-нибудь помочь мистеру Дженкинсу?

Мевурах опустился на колени прямо на пыльную землю. Его длинные черные пальцы мягко обхватили виски мистера Дженкинса. Лицо директора, обычно мучнисто-белое, сейчас сделалось серым; тело судорожно дернулось; он открыл было глаза, тут же их зажмурил и застонал.

Мег была на грани нервного срыва от напряжения и облегчения; она рассмеялась сквозь слезы:

– Мевурах, вы что, не понимаете, что для бедного мистера Дженкинса вы почти такой же страшный, как и Прого?

Она тоже опустилась на колени рядом с директором.

– Мистер Дженкинс, я здесь! Это Мег. Я знаю, вы меня не любите, но со мной вы хотя бы знакомы. Откройте глаза! Все в порядке! Нет, правда.

Директор медленно, опасливо открыл глаза:

– Мне надо обратиться к психиатру. Немедленно!

Мег заговорила мягко, будто успокаивала малыша:

– Нет, мистер Дженкинс, это не галлюцинации. Честное слово, не галлюцинации. Все в порядке. Это Мевурах и Прого. Они хорошие. И они настоящие!

Мистер Дженкинс еще раз зажмурился, открыл глаза и устремил взгляд на Мег.

– Мевурах – Учитель, мистер Дженкинс. А Прого, он… он это… херувим он.

Неудивительно, что мистер Дженкинс ей не поверил.

– Либо я схожу с ума, – слабым голосом отозвался он, – что вполне вероятно, либо мне все это снится. Ну да, конечно! Я, наверно, сплю. – Он попытался сесть и сел с помощью Мег. – Но тогда почему ты мне снишься? И почему я лежу на земле? Меня кто-то ударил? Со старших мальчишек, пожалуй, станется… – Он ощупал голову в поисках шишки. – А почему ты здесь, Маргарет? Я, кажется, припоминаю… – Он снова взглянул на Мевураха и Прогиноскеса и содрогнулся. – Они все еще тут! Нет. Я по-прежнему сплю. Почему же я никак не могу проснуться? Это сон.

– Что есть сон? Что есть явь? – повторила Мег слова Мевураха.

Она обернулась к Учителю – но тот больше не смотрел на мистера Дженкинса. Проследив направление взгляда Мевураха, Мег увидела, что к ним стремительно ползет Луиза.

Мистера Дженкинса снова затрясло:

– Только не змея! Хватит! У меня фобия…

– Луиза правда совсем ручная, – успокоила его Мег. – Она вас не обидит.

– Змеи… – Мистер Дженкинс покачал головой. – Змеи, чудовища, великаны… Не может быть! Всего этого просто не может быть!

Мевурах прервал свою беседу с Луизой Большой, обернулся и тревожно воскликнул:

– Нам надо спешить! Эхтры в ярости. У Чарльза Уоллеса обострился митохондрит.

– Ой, Мевурах, помогите нам попасть домой поскорее! – вскрикнула Мег. – Я должна быть с ним!

– На это нет времени. Нам нужно немедленно отправиться в Метрон Аристон.

– Куда-куда?

Мевурах, не отвечая, обернулся к мистеру Дженкинсу:

– Сэр, вы предпочтете вернуться в школу и продолжить свои повседневные труды? Или вы все же рискнете отправиться с нами?

Мистер Дженкинс, похоже, совершенно растерялся:

– Нет, у меня точно нервный срыв!

– Только если вы сами этого захотите. На самом деле вы просто столкнулись с вещами, которые выходят за пределы вашего повседневного опыта. Но это не значит, что они – то есть мы не существуем.

Мег невольно почувствовала себя обязанной позаботиться об этом малопривлекательном человечке, которому она дала Имя.

– Мистер Дженкинс, может быть, вам все же лучше сказать в школе, что вы плохо себя чувствуете, и отправиться с нами?

Мистер Дженкинс беспомощно вскинул руки:

– А ведь тут были… вот только что… еще двое… двое людей, похожих на меня?

– Были, конечно. Но они исчезли.

– Куда?

Мег посмотрела на Мевураха.

Учитель выглядел мрачным.

– Когда эхтр принимает человеческий облик, он обычно стремится его сохранить.

Мег ухватилась за каменно-серый рукав Учителя:

– А это первое испытание – как это получилось? Вы же его не нарочно выдумали, правда? Вы же не могли сказать эхтрам, чтобы они превратились в мистера Дженкинса, нет?

– Мег, – негромко ответил он, – я же говорил, что мне нужна твоя помощь.

– Вы… вы хотите сказать, что это все равно случилось бы? Что эхтры превратились бы в мистера Дженкинса, даже если…

– Мистер Дженкинс был самой подходящей целью для их замыслов.

Мистер Дженкинс, дрожа и пошатываясь, засеменил к Мевураху, сбивчиво бормоча:

– Нет, послушайте, я не знаю, кто вы такой, и меня это не интересует, но я требую объяснений!

Голос Мевураха теперь больше напоминал не виолончель, а английский рожок, чистый и печальный.

– Быть может, сегодня в вашем мире подобное явление назвали бы шизофренией. Я лично предпочитаю старый термин «одержимость».

– Шизофре… сэр, вы сомневаетесь в моей вменяемости?!

Луиза что-то нетерпеливо прошипела.

– Мистер Дженкинс, – негромко ответил Мевурах, – нам надо идти. Либо возвращайтесь в школу, либо идемте с нами. Решайте сейчас!

И Мег, к своему удивлению, попросила:

– Мистер Дженкинс, идемте с нами, пожалуйста!

– Но мои обязанности…

– Вы же понимаете, что не можете просто взять и вернуться в школу после всего, что случилось!

Мистер Дженкинс снова застонал. Его лицо из серого сделалось зеленоватым.

– И после того, как вы познакомились с херувимом и Мевурахом.

– С херуви…

Луиза снова зашипела.

– Идете вы или нет? – осведомился Мевурах.

– Маргарет дала мне Имя, – вполголоса ответил мистер Дженкинс. – Да, я пойду.

Прогиноскес расправил огромное крыло и притянул к себе Мег. Она услышала оглушительное сердцебиение, гулкое, как удары медного гонга. Увидела овальный глаз с расширяющимся зрачком…

И прошла сквозь него.

И с некоторым разочарованием обнаружила, что они очутились всего-навсего на выгоне, на валуне, с которого они смотрели на звезды.